Где у них кнопка?
Наверное, каждый священник, да и любой сотрудник, несущий послушание в храме или в церковной лавке, гораздо чаще, нежели хотелось бы, сталкивается с вопросами о том, какому святому следует поставить свечу, чтобы разрешилась та или иная жизненная ситуация. Тревожнее всего тот факт, что такие вопросы приходится слышать не только от людей, почти ничего о христианской жизни не знающих, но и от тех, кто появляется в храме достаточно регулярно. Отсутствие должного понимания того, как складываются отношения Церкви земной и Церкви небесной, неизбежно отражается на церковной жизни человека, поэтому мне представляется важным об этом поговорить.
Человек приходит в храм, и в глазах у него читается вопрос: «Где у них кнопка?»
Нужно отдавать себе отчет в том, что молиться одному святому исключительно об исцелении глазных болезней, а другому – о хорошем урожае огурцов,– не просто обычай с языческой подоплекой. Это то, к чему подводит человека в какой-то степени специфика современной жизни. Мы всё больше привыкаем к тому, что результат в очень многих житейских вещах достигается нажатием кнопки или последовательности кнопок, причем то, как происходит сам процесс, на пользовательском уровне знать не обязательно. И что-то подобное мы подчас видим в Церкви: человек приходит в храм, и в глазах у него читается вопрос: «Где у них кнопка?». И он начинает буквально метаться в поисках того, какое действие ему выполнить, чтобы получить на выходе тот результат, на который он рассчитывает.
Конечно, играют здесь определенную роль и молитвословы, в которых издатели для достижения большего коммерческого эффекта от продаж наделяют каждого святого некой узкой «специализацией». У человека, увидевшего в таком сборнике рядом с именем определенного угодника Божия указание на свою проблему или болезнь, не возникает сомнений, что именно так и принято в Церкви.
Безусловно, некоторое основание молиться тем или иным святым в определенной нужде мы имеем; это бывает сопряжено с тем, в чем этот святой уже оказывал нам помощь, каково его житие, что в нем рассказывается о его помощи людям, какова история чудес уже по его кончине. Но и в этом случае наши молитвы к святым должны основываться не на том, что мы можем от них получить, а в первую очередь на межличностном общении. Ведь каждый угодник Божий – это прежде всего человек, который жил когда-то на земле и продолжает теперь жить на Небесах, оставаясь личностью. Мы понимаем, что если бы с кем-то из тех людей, с которыми мы встречаемся на путях земной жизни, мы общались только ради их положения и возможности в чем-то оказать нам помощь, это было бы лицемерием, но в отношении святых нам почему-то такая мысль в голову не приходит. А было бы совершенно естественным, если бы наше узнавание святителей, мучеников, преподобных, праведных, Христа ради юродивых происходило так же, как узнаём мы людей, которые нам становятся близкими: мы вникаем в их житие и как бы входим в их жизнь, а они – входят в нашу. Тогда возникает уважение, тогда приходит истинное почитание, тогда проявляется бескорыстие. И тогда из всего этого может родиться в наших отношениях со святым то, что действительно изменит к лучшему нашу жизнь.
Узнавание – из молитвы
Есть во всем этом, однако, такой момент: жизнеописание далеко не каждого святого доносит до нас живые подробности, позволяющие увидеть его поступки и особенности характера. А есть угодники Божии, о которых и вовсе почти ничего не известно. Хочется человеку глубже узнать своего небесного покровителя – а о нем в житийном сборнике всего один абзац. Получается, что многие имена в святцах должны так и остаться для нас, условно говоря, именами?
Узнавать святого можно и непосредственно в молитвах к нему
Думаю, что в любом случае нам нужно постараться выйти за рамки отношения к святому как к некоему набору фактов. Может быть, это прозвучит странно и удивительно, но узнавать святого можно и непосредственно в молитвах к нему. Ведь наша молитва не заключается только в том, что мы произнесли какие-то слова и ушли – в нашем сердце рождаются те или иные чувства, и это вызывает отклик тех угодников Божиих, к которым мы обращаемся и которые в Духе Святом видят всю нашу жизнь на земле. А из этого какое-то более определенное отношение к святому рождается уже и у нас. Возникает взаимность, и эта взаимность совершенно реальна, потому что на самом деле близость к нам святых бывает гораздо большей, нежели близость тех людей, с которыми мы можем общаться непосредственным образом.
Мы не знаем, каким именно образом святые видят помышления и жизнь всех людей, но это, несомненно, так. Преподобный Паисий Святогорец приводит в одной из своих книг такой эпизод: однажды он, по обыкновению, совершал свое утреннее правило, и когда дошел до поминовения тех святых, память которых в этот день совершается, вспомнил, что у него нет под рукой календаря. Он переезжал в это время из кельи в келью, и книги у него были упакованы, так что он не мог до этого календаря добраться. Наверное, его это очень опечалило – и в этот момент ему явился некий благолепный муж и сказал: «Отче, я такой-то святой, сегодня моя память». Конечно, нам не стоит рассчитывать на такого рода события в нашей жизни, потому что нам это гораздо скорее повредит, нежели пользу принесет. Но невидимые нити между нами и святыми протягиваются именно таким образом: мы о них постоянно помним, к ним обращаемся, надеемся на их ходатайство – и они тоже помнят нас, видят нас и однажды вдруг приходят нам на помощь.
К слову сказать, не всегда первый шаг к этому общению, к дружбе со святыми делаем именно мы сами. Всё как в обычном человеческом общении: не только мы делаем первый шаг, но и кто-то порою делает его к нам. А как такого рода шаг может сделать святой? Для того чтобы это понять, достаточно вспомнить историю чудес, которые совершались по кончине святителя Николая Чудотворца или, к примеру, святителя Нектария Эгинского. Мы знаем, что святитель Нектарий удивительным образом известен и почитаем в Канаде, в Северной Америке, хотя всю свою жизнь прожил в Греции. Всё очень просто и одновременно необъяснимо: он неоднократно являлся там православным христианам, они получали облегчение в тяжелых обстоятельствах, а потом им где-нибудь попадалось иконописное изображение святителя, и они узнавали, кто это такой. А дальше уже это почитание распространялось на их близких, знакомых и на всю христианскую общину. Примерно то же самое можно сказать и об особом почитании святителя Николая на Руси: он никогда не имел отношения ни к Русской Церкви, ни к нашему народу и мог бы остаться для нас не очень известным, если бы не его действительно необыкновенная любовь и бесчисленные случаи помощи русским людям. И точно так же, как милость и любовь святых изливается порой на целые страны и народы, может она изливаться и на конкретного человека. И, конечно, не стоит от этого недоумевать, не стоит и, наоборот, искать в этом какой-то смысл, наполняющий нас гордостью,– просто нужно на этот шаг со всей возможной для нас любовью и благодарностью откликнуться.
Просить или не просить?
Из нашей жизни уходит молитвенное предстояние святым – бескорыстное, без какой-то нужды
Как-то мы ездили с прихожанами в паломничество по московской земле – были у святой блаженной Матроны, в Хотьково, в Троице-Сергиевой лавре, в Гефсиманском скиту. И как бы там ни было, не может не поражать такая несообразность: в очереди к раке с мощами блаженной Матроны – огромное количество людей (пришлось простоять там несколько часов), а к мощам преподобного Сергия мы все приложились за пятнадцать минут. Я люблю и почитаю блаженную Матрону, но разве нечто большее она в нашей Церкви, нежели игумен земли Русской? Почему же тогда такой ажиотаж? Мне кажется, ответ здесь один: к блаженной Матроне чаще всего едут «попросить», а к преподобному Сергию – помолиться. Из нашей церковной жизни уходит, и всё в большей степени, молитвенное предстояние святым – бескорыстное, без какой-то нужды, без сиюминутной потребности. Человек несет к раке с мощами весь набор своих скорбей, и очень мало кто находит среди этого возможность просто порадоваться встрече с угодником Божиим. А эта радость очень важна, без нее полноценное общение невозможно.
Преподобный Исаак Сирин говорит, что молитва человека должна быть сообразна с его житием. То есть когда мы испытываем в чем-либо нужду, о чем-то переживаем, не надо нести это «мимо» Бога – нужно к Нему обращаться и просить. Но нужно помнить, что есть нечто выше всего этого – желание одной лишь милости Божией и исполнения Его воли. И есть молитва «Господи, помилуй!», которая объемлет собой абсолютно всё. А в чем конкретно захочет Господь явить Свою милость, как Он проявит Свою любовь, уже совершенно неважно, потому что человек ощущает присутствие Бога и Свое доверие к Нему. С таким же настроем и в таком состоянии духа нам нужно молиться и святым. Обязательно, хотя бы иногда. И тогда они действительно, по выражению священноисповедника Афанасия (Сахарова), станут для нас братьями нашими большими.
