Беседа старца Порфирия Кавсокаливита, отрывок из которой публикуется ниже, была записана и расшифрована сестрами Священного Исихастирия Преображения Христова. В предисловии к изданию беседы сказано: «Мы надеемся, что советы старца, содержащиеся в этой беседе[1], помогут многим, потому что уныние широко распространено в наши дни. Причина этого недуга, по мнению старца, в огромном эгоизме, которым страдает большинство из нас, с детских лет воспитанных в непрерывном культивировании эгоистического духа, что проявляется в тщеславии: мы хотим выделяться и получать похвалы, мы стремимся произвести впечатление, чтобы другие восхищались нашими “достоинствами”, которые и слов-то не достойны – одеждой, прической, выправкой, рекордами в учебе и работе или конкурсах и бессмысленных разговорах. Иногда эгоизм обнаруживается через стремление отличиться пусть даже и скверным поступком. Так, древний Герострат поджег красивейший храм только для того, чтобы люди говорили о нем.
И вот всякий раз, когда дела идут не так, как мы хотим, мы огорчаемся, расстраиваемся, отчаиваемся, замыкаемся в себе, потому что “нас не признали”, “нас упрекнули” или “устыдили”, сказали что-то, что задело наш эгоизм и то благостное представление, которое мы сами о себе имели, желая, чтобы именно так о нас думали другие. Горестно видеть, как молодые люди кончают жизнь самоубийством, потому что не в состоянии перенести умаление своего достоинства – провал на экзаменах, недоброжелательное к ним отношение людей или финансовый крах. Все эти события, если воспринимать их по-христиански, со смирением, доверием к Богу, оптимизмом и спокойствием, быстро преодолеваются и становятся предпосылкой к большему успеху. Человек, который проходит испытание трудностями, из всего может извлечь пользу духовную, а иногда даже и вещественную. Уныние, напротив, ослабляет человека, практически убивает его.
Поэтому давайте со вниманием выслушаем наставления старца Порфирия и особенно те, в которых речь идет о причине уныния и о его нерасторжимой связи с нашим эгоизмом. И станем просить Господа даровать нам смирение, потому что без него мы всегда будем впадать в уныние. Иными словами, если хорошенько разобраться, эгоизм – это глупость, а смирение – благоразумие, потому что эгоист никогда не насыщается, а следовательно, он постоянно пребывает в печали, тогда как смиренный всегда всем доволен. Более того, эгоист ежеминутно обеспокоен тем, как на него смотрят другие и как они к нему относятся, печется о том, чтобы привлечь их внимание и стяжать похвалу. В сущности это значит вот что: он не имеет своей собственной самооценки и живет оценками, которых ждет от других. Но, разумеется, “другие” не интересуются им настолько, насколько ему того хотелось бы, и поэтому он терзается душой, прибегает к пилюлям, которые придадут ему уверенности, или – что еще хуже – к тяжелым наркотикам, которые перемещают его в мир иллюзий, где все кажутся такими, как ему хочется (но они ведь не таковы!).
Невероятные суммы тратятся на психотропные препараты, прежде всего на антидепрессанты, но еще большие, без сомнения, на программы реабилитации попавших в зависимость людей. Обычно подобная терапия не приносит желаемых результатов, потому что подлинная причина (эгоизм) не только остается незатронутой при подобном “лечении”, но часто еще и подогревается.
Наиболее чувствительные из современных молодых, а порой и зрелых, людей, не выдержав яви, развенчивающей ложное представление, которое (а им бы хотелось!) имели бы о них другие, впадают в разочарование, уныние, прибегают к психотропным лекарствам и наркотикам. Таким образом, они убегают либо в бездействие (например, не сдают экзаменов, чтобы не потерпеть неудачи), либо пускают в ход вещества, вызывающие зависимость, которые уносят их от суровой, как им кажется, реальности. Смирение же воспринимает все трудности, и даже общественное унижение, провал, недооценку, как нечто ожидаемое, подобающее нашему невысокому достоинству и подталкивающее нас усерднее трудиться над своим усовершенствованием. А человек вместо того, чтобы предаваться унынию, прилагает старание к борьбе и активной жизнедеятельности.
Слова старца Порфирия, насыщенные глубоким смыслом, необходимо перечитывать многократно, вновь и вновь задумываться над тем, о чем он нам говорит. Некоторые краткие фразы (например, “причина уныния – в твоем огромном эгоизме”) сперва могут показаться не касающимися темы беседы. Но постепенно именно в них раскрывается подлинная причина нашего беспокойства и уныния, кроящаяся в нашем собственном эгоизме. Это он не дает нам стерпеть равнодушного отношения окружающих к нашей персоне или развития событий, отличного от запланированного нами и угодного нам.
Мы желаем, чтобы беседа старца Порфирия помогла всем нам войти в христианский мир смирения и радости, который есть Христос».
***
– Мы все ищем радости и покоя сердца, но ежедневно переживаем скорби и испытываем уныние. Старец Порфирий с любовью и мудростью говорит со своими духовными чадами о том способе, с помощью которого печаль претворяется в радость.
– Как-то раз пришла сюда одна женщина и сказала мне, что страдает от уныния. Она попросила посоветовать ей, что нужно делать для того, чтобы избавиться от этого состояния. «Я пришла сюда сейчас, – сказала она, – потому что меня выругал мой муж. Я совершила ошибку, он погорячился и вел себя со мной весьма скверно. Поэтому меня охватило сильнейшее уныние. Вечером я не ела, всю ночь провела в тоске. Я оказалась словно в бездне, во мраке отчаяния. В голову лезли помыслы: “И зачем мне нужна такая жизнь? Зачем?! Может, лучше вообще не жить?” Они усиливали мое уныние и довели меня до мысли о самоубийстве. Я уснула. Наутро мне было не по себе, муж попытался заговорить со мной, но я ему ничего не ответила. Он встал, сварил себе кофе, предложил принести кофе мне, я отказалась, он ушел».
А она, закутанная в плед (я рассказываю вам так, как она мне рассказывала), ничего не ела и переживала, если можно так выразиться, свое уныние. Это неприятное чувство, оно захлестывает тебя и парализует. Ты не можешь ни мыслить, ни… Ты все время думаешь об одном и том же. При этом тебе кажется, что ты думаешь о серьезных вещах, тогда как ты пленник одной идеи. Я сказал ей: «Я знаю очень хорошее лекарство, но нужно, чтобы ты внимательно отнеслась к моим словам». И спросил ее: а не случилось ли после охватившего ее уныния какого-нибудь приятного события? И она ответила мне, что да: «Я еще была в постели, около пол-одиннадцатого дня слышу: кто-то настойчиво звонит в дверь – дзинь-дзинь-дзинь. Я поднялась, закутанная в плед, как была с вечера, еще набросила на себя пальто и пошла открывать. Входит моя старинная подруга, с которой вместе мы учились в “Арсакио”, и так радостно меня обнимает и целует и говорит: “Сейчас я расскажу тебе приятную новость” (она просто подпрыгивала от удовольствия). Из Каира приехала такая-то, она остановилась в гостинице “Пангио” на Омонии. Мы расцеловались. А моя подруга все говорила и говорила – я помню все в подробностях… – о том, как мы учились вместе, а после та уехала в Каир – работать преподавателем на одном факультете, греческом. Ну вот. Я собралась, воодушевленная, подруга говорила мне только о приятных, радостных вещах, и мы пошли с ней, поймали такси и поехали на Омонию, в “Пангио”. Там было замечательно, мы все вместе болтали, затем вышли – нашей подруге надо было купить кое-что и выполнить некоторые поручения…» Я спросил: «Ну и как ты провела время?» «Уныние как рукой сняло», – ответила она. – «Правда?» – «С той минуты, как пришла моя подруга, все плохие мысли улетучились». – «А сколько времени до того ты пребывала в унынии?» – «С полудня прошлого дня. Пленница я, пленница. Я места себе не находила, муж был рассержен, так в испорченном настроении он и ушел из дома, а я потом переживала…»
Тогда я говорю: «Ну и что ты обо всем этом думаешь?» – «Я просто не придала значения. Теперь, когда ты, Геронда, говоришь со мной, я вижу, что это важно». Я спросил: «Ты знаешь музыкальную грамоту?» «Да, когда-то я умела играть на фортепиано, но забросила из-за уныния, живу на лекарствах. Я не хочу, – говорит, – ни вести хорошо домашнее хозяйство, ни заниматься музыкой, как прежде. Все бросила, все позабыла». Тогда я стал говорить с ней о музыке. «Но большее из всего на свете, – добавил, – есть любовь к Богу: это великое дело, которое пленит душу». Любовь к Богу – не просто действие души, направленное к Богу. Важно, что вследствие него благодать Божия наполняет душу и делает ее иной. То есть то, что овладело той женщиной, была сила ее души, которую лукавый, вместо того чтобы позволить ей воплотиться во что-то иное, направил на уныние и так мучил ее.
Мы должны возлюбить Христа – до самозабвения. Так мы сможем состояние уныния претворить в радость
Я посоветовал ей постепенно начать играть на пианино и прежде всего заняться молитвой и придать значение самой сути, которая заключается в том, чтобы познать и возлюбить Бога. Я привел ей примеры, которые мы часто видим: мать любит своего ребеночка, прижимает его к себе, целует его самозабвенно. Как-то так и мы должны возлюбить Христа, до самозабвения. Я сказал ей, что таким образом она сможет свое состояние уныния претворить в радость. В нашей православной вере есть множество тому примеров. Наши святые отыскали способ, с помощью которого они уныние превращали в радость: они знали, что предают себя Богу. Через любовь к Богу, молитву и то, о чем апостолы с гордостью говорили, – «радуюсь во страдании своем». В них тоже было сильно сокрушающее чувство уныния, но они силу своей души отдавали Богу, претворяли в молитву, радость и веселие о Господе.
У меня тут жил один сосед, и он говорил мне: «Это безумие, ну что за люди эти апостолы!» Я постарался объяснить ему. «Как было бы хорошо, если бы и я мог совершить это превращение! Уныние владеет мной. Я потратил столько денег, я объездил всю Европу, мои карманы набиты лекарствами…» – сказал он мне.
Это и есть тайна. Мне многое хочется вам рассказать из того, что я видел в своей жизни, о людях, которые были обуреваемы подобными – бесовскими – переживаниями, когда лукавый, «мое дурное я», питался от батареи нашей души, имеющей силу для блага, молитв, любви, радости, мира, единения с Богом. Лукавый добивался своего и забирал у нас эту энергию блага и превращал ее в «печаль» и «уныние». Так именуют это т.н. психиатры, для нас же это «бесовское воздействие». Мы это называем «праздность», «помыслы», «бес праздности», «бес блуда», «бес», «бес», «бес». Существуют разные бесы для каждого бесовского воздействия, которые они создают людям.
Был у меня здесь юноша, дома он вел себя ужасно, измывался над родителями, и те очень страдали. И тогда они решили привезти его сюда. Привезли они его сюда, он занимался садом, тем-сем, ему нравилось бегать и выполнять поручения, он пришел в себя – ни угнетенности, ничего такого не осталось. Он взял книги, читал о садоводстве, о растениях, взял и церковные книги, читал и их и был очень доволен. И вот однажды он говорит мне: «У меня большое искушение, Геронда, я больше не могу здесь оставаться, я уже хорошо тебя узнал, воспрянул духом, но теперь многие помыслы обуревают меня, и я хочу уйти, не могу больше оставаться». Спрашиваю: «Прямо сейчас, в такое время?» – «Да. Не мешай мне, я должен уйти». Я говорю ему: «Хорошо. Но только мне сейчас нужно отдохнуть. Ты можешь мне немного почитать? Чтобы я послушал Псалтирь и уснул так, погруженный в ее слова…» У меня есть обыкновение: когда я погружаюсь во что-то, оно меня захватывает, я живу им, и мне делается очень приятно от этого. Откинувшись на стасидии немного назад, погруженный в то, что я слышу, я засыпаю. Как водитель на ровной дороге: он смотрит на нее, откинется назад, заснет, и машину уводит в сторону. Так и я с Псалтирью: если я лежу и внимаю дивным ее словам, то сразу же меня клонит в сон.
«Надо же! Я просто помолился, выслушал Псалтирь – и вот пожалуйста: бес уныния ушел»
Я дал ему книгу, чтобы он мне почитал. Он спросил: «А откуда читать?» – «Ты открой, – говорю, – на любом месте; главное, читай четко, потому что я расстраиваюсь, когда ты читаешь невнятно». Он открыл Псалтирь и начал: «Господь просвещение мое и спаситель мой, кого убоюся? Господь защититель живота моего, от кого устрашуся?» Он повторял это непрестанно, до тех пор, пока вдруг не сказал мне: «Геронда, ты уснул? Я никуда не ухожу». – «Что же с тобой случилось?» – «Ну и ну! – говорит. – Читая слова Псалтири, не знаю как, но я ощутил радость, которая так прекрасна, что я не хочу никуда уходить. Знаете, все эти устаревшие методы невропатологов и психиатров… я должен пойти и сказать им, сколько они делают ошибок, когда дают наркотические средства людям! Ну какое из “их” лекарств я только что принял?! Я просто помолился, выслушал Псалтирь, как ты мне, Геронда, сказал, и вот пожалуйста: бес ушел». Я говорю ему: «И что же теперь?» – «Я хочу остаться здесь, рядом с тобой». «Э! – говорю. – Ну читай тогда, и как устанешь – остановись! Я уже усну тогда. Оставайся». Когда я проснулся, он подтвердил снова: «Все, никуда я больше отсюда не уйду».
Так вот и та женщина, о которой я говорил вам вначале, она снова занялась музыкой, она пошла и исповедалась батюшке (этот батюшка оказался очень хорошим, просто святой души человеком). Она весь день что-то делала – шла на исповедь, то-другое… Потом она привела и своего мужа, он тоже исповедался и совершенно переменился, они полностью пришли в себя.
Вот в чем тайна: как человек может измениться? Если он осознает, что то, что в нем живет, есть зло, и задумается о добре. Это немного трудно, но ежели подготовиться… А подготовка заключается в смирении – э! именно в смирении. Такие люди – склонные к унынию, нервозные, расстраивающиеся по любому поводу – не переносят, когда их затронешь, дашь им совет. Но «невозможно» говорит разум. Я же говорю ему: «Делай, как я тебе советую, бедняга, и оставь то, что “говорит разум”. Скажи: “Я буду слушать своего Старца”». – «А, нет, я не могу этого сделать». Понимаете? В этом проявляется нечто бесовское, нечто, что в человеке живет, как в дикаре посреди пустыни. Я хочу сказать, это не простая штука – измениться. Это искусство, и оно не просто в том, чтобы измениться, но в том, чтобы суметь привлечь благодать Божию. Именно она поможет тебе соединиться с Богом. И когда ты соединишься с Богом и предашь себя Богу, то уже и речи не будет о том, чтобы думать и памятовать, как бы не пришел и не нанес тебе удар сзади противоположный дух. Его уже нет, он ушел, понятно? Ты его прогнал, даже не осознав этого умом.
Теперь ты посвятил себя другому и живешь им и уже не смотришь на то, что бес делает у тебя за спиной. Все эти переживания бесовские, которые мы называем ленью, расслабленностью, праздностью, безнадежностью, разочарованием… – как еще их называют, а?.. – неуверенностью… Их зовут многими именами, которые придумали т.н. психиатры, чтобы не употреблять слово «бес». Ведь на самом деле «диавол» – это догматическое отличие нашей веры. Если выкинуть его из Православия, то все религии станут похожи. Понятно?
Если ты не научишься смирению, ты ничего не сделаешь, что бы ты ни пытался делать
Итак, это великое искусство – предаться любви Божией. Величайшее из всех. Конечно, ты сам можешь делать многие вещи, но человеческие, самое же великое – предать себя любви Божией, служению Богу, молитве. Но что бы ты ни делал, если ты не научишься смирению, ты ничего не сделаешь. Только прибегая к наркотическим средствам, ты будешь пытаться успокоиться и уснуть. Но ничего не изменится. Не вбивайте себе в голову, что сможете что-то поправить с помощью хороших врачей или хорошего лекарства. Вероятно, в тот момент, когда вам говорят, что лекарство подействует положительно, вы воодушевитесь, врач даст вам лекарство, и оно поможет. Но скоро искушение вновь настигнет тебя. Великая тайна – смирение.
И еще об одном хотел я вам сказать: нужна работа, нужен интерес к жизни, искусству, саду, цветочкам – это все очень важно. Чем помогут вам психиатры, психоаналитики, психотропные препараты и наркотики?! Лучше изучайте Священное Писание, имейте интерес к православной вере, к любви Божией.
Ступайте с миром.
– Из дивных примеров, о которых рассказал нам старец Порфирий, давайте сохраним в своих сердцах великую тайну претворения печали в радость: через смирение, которое привлекает благодать Божию.
