Маленькие хитрости....

Мы каждый раз отходим после исповеди от аналоя с Крестом и Евангелием с одним и тем же благим намерением: положить начало своему исправлению. Но что-то подсказывает нам, что как многажды это не удавалось, так может не удаться и сейчас. Это «что-то» двулико. С одной стороны, в этой подсказке звучит голос нашего опыта — горького, отрицательного, но совершенно реального. А с другой, нельзя не угадать в ней же голос врага, который покушается ввергнуть нас в расслабляющее, лишающее способность делать что-либо в принципе уныние. Причем тягостность сей двуликости очевидна: тут опыт выступает союзником искусителя: мы бы и рады супостату не поверить, но факты за него…

Однако могут точно так же выступить они и за нас — если правильно, разумно или, что то же, рационально к опыту подойти. Подвиг самоисправления — вообще самый многотрудный, какой только может подъять человек. Бороться ведь приходится не только и не столько со всевозможными внешними противниками (миром, диаволом, соблазнами), сколько со своими собственными греховными навыками, вредными привычками, с самим собой, в конце концов. А это очень тяжело — точно умирать приходится. И пусть не тебе самому, а лишь твоему ветхому человеку, но чувство такое — будто тебе.

Что тут требуется? Образно говоря, взять в руки острый нож и начать отсекать им то, чего в тебе быть не должно. Вроде бы и образно, но боль такая, словно и правда кровь проливаешь. И не только сегодня это надо делать, или завтра, или послезавтра, а каждый день, пока ты еще на земле этой, пока в теле.

Наваливается саможаление, малодушие, желание как бы то ни было трудиться исчезает. Понимаешь, что отступаешь перед лицом трудностей, предаешь самого себя, но оправдываешь тем, что трудности объективны, а ты сам бесконечно слаб. И тебе все это — борьба, самоисправление — просто не под силу! И ничего тут не попишешь!

И так враг очередной раз тебя превозмогает — хитростью, подлостью, коварством своим. Но… Но что мешает быть хитрым и тебе? Если хитрость эта во спасение?

Преподобный Никодим Святогорец

А что? Кто сказал, что в духовной жизни и в духовной брани хитростей быть не должно? Преподобный Никодим Святогорец пишет, что делать, если ты чувствуешь, что у тебя нет желания и усердия молиться, если ты начинаешь тосковать, когда понимаешь, что в молитве придется провести долгое время, а тебе его жалко. И себя тоже жалко. «Пообещай себе,— учит он,— что не будешь выполнять свое правило. Скажи: «Помолюсь 15 минут, и все!». А через 15 минут предложи себе все-таки еще 15 помолиться. А потом еще. И еще. И вот уже все правило прочитано!». Разве это не хитрость — разумная и полезная?

И в отношении подвига самоисправления можно свои хитрости придумать. Скажу об одной — особенно хитрой.

Подвиг и аскеза предполагают, прежде всего, отказ от недолжного. Его надо выбросить из своей жизни, словно какой-то хлам — на помойку. Но хлам-то хлам, а тебе он крайне дорог — как богачу его сокровища: он скорее умрет, чем расстанется с ними, настолько они срослись с его сердцем. И потому действительно умрет — на куче золота, как сторожевой пес. И душу погубит своей жадностью, закономерное следствие которой — равнодушие и немилосердие к нуждающимся. Как же быть несчастному богачу, как преодолеть эту фатальную привязанность к тлену? И как нам быть?

Есть где-то у святителя Иоанна Златоуста такой совет. Если ты жаден, если ты не в силах расставаться с тем, что для тебя ценно, начни расставаться с ненужным, делись с другими тем, что лично для тебя ничего не стоит. Пусть это будет первым шагом. Постепенно появится новый, дотоле незнакомый и даже немыслимый навык — отдавать. А самое главное — Господь увидит твое произволение и пошлет тебе Свою всесильную помощь.

Вот и с подвигом, аскезой то же. Надо начать отказываться от того, что ты сам ощущаешь, как лишнее, не вызывающее удовольствия, вредное. Таких вещей немало, они все время присутствуют в нашей жизни и остаются в ней в силу инерции, нежелания в принципе что-то менять.

Проиллюстрировать? Ну, например, ты страдаешь от чревоугодия. Но наряду с тем, что вкусно, ешь какие-то кушанья по привычке же, без удовольствия, а они еще и для желудка твоего вредны. С них и надо начать, от них отказаться

Или — празднословием регулярно грешишь. И поговорить правда любишь. Но бывает так, что разболтаешься с кем-то на ночь глядя, и результат налицо: не выспался, голова болит, все из рук валится. И в следующий раз нет уже желания за полночь пустопорожние разговоры вести, лечь хочется поскорей, наоборот. И не надо себя превозмогать, надо хоть тут, почти что поневоле, но на горло своей песне все же наступить.

Или скуп ты, как те богачи, о которых Златоуст пишет. И расставаться с деньгами — нож острый. Но болтается в твоем кармане целая коллекция мелочи — звенит, бренчит, мешается, раздражает, терпения никакого нет. И пока раздражение и нетерпение эти за тебя, раздай ее нищим, которых на улице не счесть.

Ряд примеров можно долго еще продолжать, но главное — принцип понятен и хитрость ясна, какая она и в чем. Есть, правда, еще один тут нюанс, причем крайне важный: нужно все, что делаешь в этом плане, делать не в чистом виде «корыстно», конечно, а с памятью: это — ради Господа, это — мой первый шажок к Нему. А то, что «ради себя» — так это средство просто, стимул такой своеобразный для эгоистичной моей души, обманка такая.

Стоит попробовать «похитрить» и польза от этого не заставит себя ждать. Правда, стоит…

http://www.pravoslavie.ru/put/57893.htm